asmodian

— Его больше нет.

Казалось, время замерло. Перестала опускаться пыль, а закатные лучи Светила, попадающие в уютный зал через большие окна, превратились в застывшее полосы холодного света. Жизнь остановилась, пораженная страшной новостью. Четыре существа, сидящие в мягких белых креслах, замерли, боясь даже дышать. Одно из стоящих по кругу кресел было пусто.

Вдруг время сново ожило, приведенное в чувство странным звуком, напоминающим всхлип. Одно из существ, женского пола, сидящее в кресле спинной к окнам, плакало. Прекрасное лицо исказило гримаса боли и отчаяния, из больших зеленых глаз по бледным щекам катились слезы. Остальные вздрогнули, медленно поворачивая к ней головы.

— Леруун…-проговорило черноволосое существо мужского пола, с карими глазами, сидящее в соседнем кресле.

Это были эльфы. Надо ли их описывать? Прекрасные лица, идеальные фигуры. Длинные, густые, чуть вьющиеся волосы у всех, обрамляющие большие глаза, обычно излучающие любовь и загадочную силу, сейчас- великую печаль. Одежды мягких тонов, волнами ниспадающие на кресла.

— Оставь утешения, они не помогут,- прошептала эльфийка,- Бе`лал, Саммаил… Вы… Уверены?

Черноволосый Бе`лал переглянулся со светловолосым голубоглазым Саммаилом. И произнес:

— Никто не может выжить в Синем Пламени.

Голова Леруун опустилась на грудь, упавшие светло-каштановые волосы скрыли лицо.

— Крепись, сестра,- проговорила темноволосая Ролана и осеклась, удивленно гладя на подругу. И другие с тревогой обратили на нее взгляды, не поняв в начале, что гримаса на ее лицо — это улыбка.

— Сестра, чему ты улыбаешься?

— Бе`лал … И вы все. Неужели вы не понимаете? Не надо печалиться…- она всхлипнула.- Ишамаэль, последний и величайший из драконов, использовал свое самое сильное оружие, чтобы убить Асмодиана. Вы понимаете? Он поставил его на равне с собой. Мы можем гордиться смертью Асмодиана, как гордился бы ее он сам.

— Леруун, что ты говоришь?..-пораженно прошептала Ролана.

Заговорил Бе`лал. Он рассказал то, что все и так прекрасно знали. Но никто не остановил и не прервал его. Они нуждались в этом рассказе, нуждались в спокойном, уверенном голосе Бе`лала. У каждого в глубине души уже рождалось понимание. Рождалось осознание неизбежности будущего и смирения с ним. Они нуждались в этом рассказе, ведь… это была речь вслед ушедшему, история о том, за что он отдал свою жизнь и … да, это была их предсмертная речь.

— Множество Сезонов назад началась эта война. Мы никогда не ладили и не питали симпатии к Демонам, и потому позволяли Драконам истреблять их и питаться ими. Слишком поздно мы поняли, что будет, когда умрет последний Демон. А когда поняли, война уже началась. Драконы знали, что не смогут истребить нас также просто, как Демонов, но не могли пойти против своей природы, против жажды убийства, охотничьего инстинкта и необходимости питаться.

Ведь только три расы населяло этот мир, и больше никто. Безжалостная война могла окончиться только полной победой одной из сторон. Результат перед нами: четыре эльфа и один дракон. Сегодня пала наша последняя надежда у проклятого Приюта Драконов. Сегодня пал последний Потомок Защитников, последний знавший Искусство. Погиб тот, кто все эти годы защищал нас и оберегал, тот, кто пожертвовал собой ради нас. И сердца наши разрываются от боли, ведь он погиб зря, а мы без него бессильны. Скоро этот мир будет пуст, ибо довершив свое дело, Ишамаэль обречет себя на гибель, оставшись в одиночестве.

Бе`лал замолчал, задумчиво и печально гладя на едва выглядывающий из-за горизонта краешек Светила.

— Мои брат и сестры, завтра на Рождении Светила мы, последние Клинки некогда великого народа, отправимся к Приюту Драконов, на встречу с последним из его обитателей.

Не у кого даже не возникло мысли спорить, тишина была ответом Бе`лалу. И никто, конечно же, не стал спать в эту ночь. Какая глупость тратить последние часы в этом прекрасном мире на такую жалкую вещь, как сон. Они просто сидели те несколько часов до Рождения и молча вспоминали каждую деталь свой жизни, запоминали лица друг- друга, хоть и много- много раз их уже видели.Они сидели, до боли осознавая своё одиночество, понимая, что они остались одни в этом мире. Сидели, возрождая в памяти того, благодаря кому до сих пор были живы. Того, кто погиб за них и весь мир.

***

Родившееся Светило пролило свет на причудливую гору. Ее как будто разделили когда-то пополам и вместо верхней части поставили другую вершину, гораздо более маленькую. Вокруг этого пика, на срезе, в результате этой странной операции образовалась круглая каменная площадка, радиусом в двух взрослых драконов. Вот  на эту площадку, после крутого подъема, и вышли четверо эльфов с сверкающими узкими клинками в руках.

Весь малый пик был испещрен дырами, но у основания зияло черное отверстие более других. Пройдя пол пути до него, четверо остановились и Бе`лал выкрикнул:

— Ишамаэль, пришло время последней битвы!

Несколько секунд ответа не было, затем земля мелко задрожала, и вышел дракон. Вряд ли возможно представить существо более прекрасное- огромное, но изящное туловище, покрытое гладкой, непробиваемой изумрудной чешуей, плавные линии морды и резкие- распростершихся на свободе крыльев, а длинная шея причудливо изогнута . Но не стоит  забывать о той жажде убийства и безжалостности, что никогда не покидали ни одно из этих существ.

— Глупцы…- пророкотал он, хищно изгибая шею.

Эльфы ничего не ответили, в этом не было нужды.

И начался танец смерти. Гибкие фигуры метались вокруг огромного ящера, ловко подпрыгивая и уворачиваясь от струй пламени, ударов хвоста и клацающих огромных челюстей. Но для своих размеров дракон двигался поразительно быстро. Слишком быстро даже для эльфов. Битва и не продлилась и получаса, когда пламя задело Бе`лала, хвост смел Саммаила и Ролану, челюсти сомкнулись на туловище Леруун. Бе`лал и Саммаил с трудом поднялись, вновь готовые к свой последней, безнадежной атаке.

— Раз уж вы последние… Вы удостоитесь великой чести!- изощренная фантазия могла бы принять оскал дракона за улыбку.

Мутным взором Леруун смотрела, как Синее Пламя поглотило бросившихся в атаку эльфов, но она уже потеряла способность чувствовать, мир потерял краски и не было сил даже крикнуть. Но в последние секунды показалось эльфийке, что с вершины пика сорвалось что-то стремительное, смертоносное. И обрушилось прямо на дракона… Губы Леруун шевельнулись в последний раз, произнося имя любимого, и душа покинула ее тело.

Слишком поздно Ишамаэль почувствовал опасность, да он ее и не ждал. От кого? От куда? Он успел лишь повернуть голову когда клинок вонзился почти в самое основание головы. Гибкая фигура описала дугу, вспарывая могучую шею почти пополам, и приземлилась под драконом. В страшном клокочущем крике изогнулся ящер и рухнул головой прямо к ногам отскочившего эльфа. Мутнеющий взор огромных разумных глаз обратился на своего победителя. Раздался рокот его громоподобного, не смотря на страшную рану голоса, перемежающегося звуками булькающей в горле крови.

-Асмодиан… как?

Эльф откинул пепельные волосы, как и у всех владеющих Искусством, и вложил меч в ножны. Лицо его казалось совершенно безучастным, но глаза выдавали бурю чувств. Не смотря на это, голос его был совершенно спокоен.

— С тех пор, как началась наша борьба с тобой, я копил силы, скрывая свои способности с целью заставить тебя недооценить меня. Я предпринял активную атаку, вынуждая тебя убить меня и инсценировал свою смерть, направив накопленные силы на защиту от Синего Пламени. Я знал, что они пойдут умирать в бою, а ты не будешь ждать атаки с тыла и ослабнешь, потратив силы на последних, как ты думал, врагов. Ведь Синее Пламя отнимает первоначальную жизненную энергию. Вот тогда я и нанес удар.

Даже в глазах такого безжалостного существа, как дракон, появился ужас и отвращение к эльфу, стоящему над ним.

— И вы, эльфы называете нас чудовищами? Ты пожертвовал своими друзьями, теми, с кем прожил много лет, с кем выиграл эту войну. Пожертвовал всем, что у тебя было- дружбой, любовью… Нет, это ты- чудовище.

— Это уже не должно тебя волновать. Это был единственный способ. Но я не мог им сказать.

— И все для того, чтобы… убить меня. Чтобы победить.

— Нет, Ишамаэль. Для того, чтобы возродить свой народ.

В глазах дракона появилось удивление, а затем он попытался улыбнуться.

— Возродить? Ты остался один, Асмодиан. О каком возрождении ты говоришь?

— Ошибаешься. Я покажу тебе.

И он направил свои воспоминания в глаза дракону…

Цветущая поляна,вокруг хвойный лес . Посередине зияет квадратное отверстие, ведущее в чрево земли. На краю поляны стоит Асмодиан, провожая взглядом два десятка эльфов, спускающихся под землю.Женщины и много детей, молодые эльфы…

— Ты все продумал…Что ж, я рад, что умер от твоей руки… Ты был достойным противником.

— Прощай, Ишамаэль. Мы не встретимся там, ибо умираем по разному.

Веки дракона медленно опустились и все его огромное тело, от кончика хвоста до изящной морды, засветилось синем светом. А через секунду последний дракон превратился в частицы первоначальной жизненной энергии, ярко светящиеся в лучах набирающего силу Светила. Они устремились вверх, рассеиваясь и поднимаясь все быстрее и быстрее. На родину, в небо.

Асмодиан отвернулся и подошел к краю площадки. Он не смотрел вниз с отвесного обрыва, только в даль, где его народ начнёт новую жизнь. Жизнь без угрозы уничтожения.

— Я выполнил долг Защитника.

Он закрыл глаза, подставляя лицо ветру.

— Да, если бы я сказал вам, вы бы умерли с гордостью, зная, ради чего идёте на смерть. Но тогда я должен был бы остаться жить, чтобы оправдать вашу жертву. Я не смог бы… Я знаю, что даже это не будет мне прощением. Но все же, если можете, простите меня.

И он упал.